Роман Хангел. Оборотень как идеальная личность

Привет, друзья! Наша Муза - или теперь к ней можно обращаться Лисичка-сестричка? - похоже, снова с опережением проходит очень актуальные для меня процессы। Я же уже несколько месяцев работаю с образом Волка. Не думаете, что ее перевоплощение - это типичное оборотничество? Не пугайтесь! Зрите в корень! Вдумайтесь в смысл слова...

оБоРоТеНь = оБа Ра ТеНь = Оба(вместе) Ра(Свет) и Тень в одном человеке = Человек, в котором едины Свет и Тень

Подробнее о лингвистическом анализе  http://rchangel.blogspot.com/2011/08/blog-post_11.html 

Очень много интересного об этом в работе Ники Вороновой "Значение идеи оборотничества в славянской мифологии".

Живем в СиЛе! Роман Хангел

Вот некоторые тезисы:

"Можно предположить, что оборотничество – явление того же порядка, что и одновременное существование в русских сказках положительного героя и его двойника антипода. Герой и его двойник точно также представляют собой две стороны человеческой души, черную и белую, для наглядности разъединенные и противопоставленные друг другу, в отличие от оборотня, который соединяет эти противоположности в одном существе.

«Тень» Юнга, «волки» и «овцы» Фромма – что это, как не свидетельство «психологического» оборотничества? Каждый человек в тот или иной период своей жизни способен стать «волком» или «овцой», каждый имеет свою Тень, каждый совершает выбор между добром и злом даже в самых, казалось бы, незначительных поступках। Значит, каждый из нас может оказаться оборотнем.

Подумаем вот о чем: означало ли сказочное оборачивание человека, например, в волка, полное превращение первого во второго? Конечно же, нет। Оборотень ощущает себя полностью как человек и практически не имеет звериных инстинктов. Для подтверждения этого достаточно вспомнить несколько сказочных примеров. Царевна-лягушка, находясь в образе одноименного земноводного, совершенно по-женски просит Ивана-царевича жениться на ней. Братец Иванушка, превратившийся в козленочка, остается под козлиной шкурой таким же маленьким мальчиком, нежно привязанным к своей сестре. Он бегает к озеру, где утонула Аленушка, чтобы пожаловаться ей, найти у нее утешение. Перед нами не животные, но люди в зверином обличье: внешнее и внутреннее их существо не тождественны.

Согласно В.Я. Проппу, во время обряда инициации, проводимого в лесу и связанного с посвящением юноши во взрослую жизнь, мальчик как бы умирал и воскрешался уже новым человеком, с новым именем и способностями. А «смерть на некоторой стадии мыслится, как превращение в животных» (поэтому «хозяин животных охраняет вход в царство мертвых, (то есть царство животных) и дает превращение, тем самым и власть над животными, а в более позднем осмыслении дарит волшебное животное»)

В словаре «обернуться» означает не только «превратиться в кого-нибудь или что-нибудь при помощи волшебства», но и «повернуться в какую-нибудь сторону» («Словарь русского языка», сост। С। И. Ожегов, М., 1953). И это, наш взгляд, не случайно. Так как мотив поворота имеет большое значение в народных представлениях. Он связан с языческими понятиями славян о существовании некой Черты, являющейся пределом, границей, разделяющей два мира. Мир живых людей и соседствующий с ним, населенный нечистью. Получается своеобразная симметрия: чужое – это большей частью перевернутое, обращенное свое, точно такое же, но с обратным знаком. Попав на границу, фольклорный герой становится ничьим, оба мира ему равно близки и доступны, и он доступен им, открыт со всех сторон и для доброй, и для злой силы. Здесь нейтральный участок, где встречаются свое и чужое, человек и зверь, добро и зло. Чем ближе к границе, тем вероятнее, тем проще контакт.

Если свое и чужое пространство симметричны друг другу, то пограничная территория – зона.

Пересечь границу между явью и навью невозможно, не поменяв свою сущность. В фольклоре герой превращается, поворачивается, поворачивает волшебный предмет (например, перебрасывает с руки на руку кольцо) для того, чтобы сменить облик, чтобы превратиться, то есть перейти из своего состояния в чужое...Самостоятельно же изменить свою сущность по силам только существу со сверхъестественными способностями, например, оборотню... Оборотень, тоже совершающий поворот,— пограничное существо, что-то вроде сторожа у входа в потустороннее царство.

Оборотень при переходе Черты меняет не только человеческий облик на звериный, но и жизнь на смерть (ведь „смерть на некоторой стадии мыслится как превращение в животных“ (В। Я। Пропп. Указ.соч.)), а потом способен снова вернуться к жизни. Поэтому не случайно, на наш взгляд, имя одного из сказочных оборотней - Ф и н и с т Ясный сокол – является искажением от „феникс“ – вечно возрождающаяся птица. Значит, можно предположить, что славянские представления об оборотнях включали когда-то отношения к ним, как к существам, воскресающим из мертвых, возможно, даже бессмертным, соединяющим в себе одновременно и жизнь и смерть.

С другой стороны, если принять оборотня, как соединение человека и животного, за целое, то обыкновенный человек по отношению к нему будет нецелым। Целостность оборотня объясняется его близостью к природе, тогда как человек, разобщенный с нею, оторванный от своих корней и поэтому потерявший какую-то часть себя, не может считаться вполне целостным। Но, с другой стороны, оборотень отличается и от нечисти। Обратим внимание на то, что из всех пограничных существ только он не подчиняется асимметрии. Если вся нечистая сила всегда связана с „нечетом“, „нецелым“ и „левым“, то оборотень, как существо с двойной природой, всегда „чет“ и „целое“. Приведем еще одно отличие его и от человека и от нечисти. Если человек связан с днем, а нечистая сила с ночью, то оборотень, как мы помним, связан со сменой времени суток, с сумерками. К оборотню нельзя отнести понятия „правый“ или „левый“. Он — скорее „центр“ между тем и другим, как мировое древо. Может возникнуть возражение, что центром мира всегда считался человек, но на наш взгляд, человек является лишь центром яви, тогда как весь мир, как мы уже выяснили, симметричен, состоит из левого и правого, не только яви, но и нави.

Вообще в народных представлениях о волке не все ясно. С одной стороны, он представлялся символом нечистой силы ночи, мрака, тьмы. Недаром весь период зимы в народе назывался „волчье время“. Волк – основной облик человека-оборотня. Но, с другой стороны, нельзя утверждать, что волк – это только отрицательное существо. Вспомним богатыря Волха Всеславьевича, оборотня, который кроме других обликов мог принимать и волчий. Однако его „положительность“ в былине не вызывает сомнения. Еще один пример – тот самый Серый Волк, воскрешающий героя с помощью живой и мертвой воды. Волк – не простое животное, ибо у него просят не обычной помощи, а превышающей человеческие возможности. Волк совершает то, что обычному животному не под силу. Вспомним зверей и птиц из сказок о Кощеевой смерти. Они помогают герою „ловить“ ускользающую от него смерть Кощея в благодарность за то, что он оставил их в живых, но при этом не делают ничего сверхъестественного: рыба плавает в воде, птица летает в небе, зверь бегает по лесу. А вот Серый Волк сослужил герою такую службу, без которой Иван остался бы мертвым.

То, что мы принимаем в фольклоре за обозначение цвета, на самом деле что-то совсем другое। Например, про девушку говорят „красна девица“. Но разве она красная? Сине море, черный ворон, белый день – это не описания внешнего облика. Каждый цвет в фольклоре – символ, сигнал: на сцене появился такой-то герой. Мы разберем только два цвета: белый и черный. Белый и черный, светлый и темный в фольклоре неразрывно связаны друг с другом. Цвета эти контрастны, и их символическое значение противоположно. „Все, что сочетается с б е л ы м (или к р а с н ы м), обладает положительным значением, а все, что сочетается с ч е р н ы м – отрицательным (ср., например, „белый“ в связи с „день“; „красный“ в связи с „солнце“, „весна“, „огонь“; „черный“ в связи с „ночь“, „земля“, „смерть“)“ (Вяч.Вс. Иванов, В. Н. Топоров. Указ. соч.). Нам представляется, что с е р ы й в характеристике Волка обозначает его положение между полюсами, между б е л ы м (добром) и ч е р н ы м (злом).

И если сказка – абсолютное самоутверждение личности, то оборотничество – совершенное ее проявление: вспомним то, что уже неоднократно повторялось – универсальность, гармоничность оборотня, его идеальную приспособленность к миру। Оборотень – идеальная личность еще и потому, что он более человечен, чем сам человек। Последний, как мы помним, может быть и „волком“, и „овцой“, он – „психологический“ оборотень; а „исконный“ оборотень всегда сохраняет в зверином облике человеческую сущность. В нем всегда добро побеждает зло..."